— Ты что же, нас совсем по-миру пустить хочешь, сынок? Один твой табак проклятый жевать будем осенью. Да я на тебя в суд подам…
Катька поддержала мать и даже плюнула Джеку в спину.
Джек побледнел, но сейчас же совершенно спокойно начал объяснять, что при огородном хозяйстве, которое они ведут, лошадь держать невыгодно. Если за все лето подвода понадобится несколько раз, то всегда можно нанять. И заплатить за это есть чем, — овес йосле мерина останется.
— Вон! — закричала Пелагея, не желая ничего слушать. — Вон… Чтобы духа твоего не было. Все равно не позволю мерина продавать. Он нами нажит, сынок дорогой, пока ты по Америке шлялся. Не твоя лошадка.
Джек тяжело вздохнул.
— Надо продать мерина, мать, — сказал он твердо. — Деньги нужны.
— На что, на что? Скажи, злодей, на что?
— Мать! — сказал Джек почти шопотом. — Разве не видишь, что на дворе делается? Засуха пришла. Надо колодец рыть на дворе завтра с утра. Иначе табак пропадет.
— И пусть пропадет… Пусть пропадет, проклятый.
— Молчи, мать. Ты знаешь, какой табак у меня растет на огороде? Настоящая Вирджиния, из нее сигары делают лучшие в мире. Их сам президент курит. Поняла? Нет? Так молчи. Здесь у меня табаку на пять тысяч…
Пелагея, услыхавши о такой баснословной сумме, не успокоилась, а разозлилась еще больше. Она решила, что Яшка хочет обмануть ее. Велела Катьке сейчас же увести лошадь к Сундучковым, а сама продолжала кричать и даже нарочно разбила ухватом старый горшок.
Катька проскакала мимо окна на мерине. Джек выскочил на крыльцо и закричал, чтоб она его подождала. Но Катька подхлестнула лошадь и исчезла в пыли. Первый раз за все пребывание в деревне Яшка рассердился по-настоящему. Он хлопнул дверью так, что вся изба задрожала. Без картуза выскочил на улицу и пошел куда-то.
* * *
Джек пришел в Чижи к своему приятелю Скороходову и попросил у него в долг сто рублей.
— О-о! — сказал Скороходов испуганно, и даже не захохотал, как всегда. — Что больно много?
— Засуха на дворе, — ответил Джек. — Колодец рыть надо. И бревно нужно на насос.
— О-о! — произнес Скороходов задумчиво. — Уж больно ты, Яша, шустер. Может, дождь еще пройдет, а уж ты прямо колодец. У нас ни у кого на дворах колодцев нет.
— Вот теперь будет.
— Так. А когда деньги отдашь?
— Осенью отдам. Как табак соберу, так и отдам.
— А почем я знаю, что ты отдашь? Ведь продать-то у вас нечего… Вот разве что: под твои зубы золотые одолжить. Больно они мне нравятся. Открой-ка рот.
Джек открыл рот. Скороходов пересчитал зубы.
— Ладно, — сказал он, садясь за стол. — Дам тебе по дружбе сотнягу. Только чтоб осенью сто пятьдесят отдать.
Джек заявил, что процент слишком большой. Торговались долго. Скороходов уступил десять рублей. — Джек подписал вексель на сто сорок. Немного подумав, Скороходов написал еще собственноручно:
ОБЯЗАТЕЛЬСТВО
«Если осенью, по сбору табаку, не уплачу Пал Палычу Скороходову сто сорок рублей, то ничего не имею, ежели он выдерет у меня изо рта клещами в присутствии свидетелей принадлежащие мне золотые зубы».
Джек был принужден подписаться и под этой — бумажкой.
* * *
Вечером того же дня два нанятых Джеком колодезника принялись за работу. Они выбрали место пониже, недалеко от оврага, и начали рыть землю. Работали день и ночь, и Яшка им помогал.
Вода оказалась глубоко, на шестом метре, но все-таки оказалась. Сначала шла желтая, как краска. Но осадили сруб, наладили насос, и пошла прозрачная, хоть пей.
Деревня разделилась надвое.
Одни говорили, что Яшка слишком поторопился с колодцем. Может, дожди еще пойдут, а он сто рублей в землю закопал. А другие твердили: «Вот это хозяин, так хозяин»…
А Джек сделал жолоб к табачкам и целый день качал воду. За день выкачивал всю, которая за ночь набиралась. Табачки подправились, начали поднимать листья. Джек повеселел и даже опять свистеть начал.
А тут вдруг дождь прошел, славный, боевой. Всю ночь шумел и бил крупными каплями по листьям. Напитал землю так, что поливка надолго была не нужна. Опять смех в Починках над Яшкой поднялся.
Но Джек считал, что он маху не дал. Прошел дождь — хорошо, не будет дождя — ничего. Он себя от засухи обеспечил. Ведь колодец остался при нем.
Значит, у него была теперь маленькая ферма с водой.
Глава девятая
ТАИНСТВЕННЫЙ «РОБИНЗОН»
КАК-ТО после обеда Джек вышел на свою плантацию и вдруг почувствовал, что она ему не мила. Он долго не мог понять, в чем дело, но в конце концов догадался: это от усталости. Да, он устал, устал от всего; от тяжелой работы, от вечных ссор с матерью и сестрой, от неладов с крестьянами. И он в первый раз за все время пошел гулять, без дела, куда глаза глядят.
Но все у него выходило по-особому. Он пошел напрямик от огорода, без дороги, по полям и так шел целый час. Наконец устал, остановился у незнакомой березовой рощицы и вдруг запел во все горло свою любимую американскую песню:
Мы гобо — бродяги,упрямы, как турки.Курим сигары,но чаще — окурки.Твидентли, твидентли, гой!На запад, на запад, мой бой!
Джек пел эту веселую песню громко, и она подбодрила его. Сразу стало как-то легче, словно случилось что-то приятное. И тут вдруг Джек разгадал и причину своей тоски: он совершенно одинок в деревне, кругом нет ни одного человека, который бы понял его планы и надежды. Раньше, за работой, Джек никогда не думал об этом, а теперь подумал и тяжело вздохнул. Вдруг пожалел самого себя, решил лечь на траву у рощицы и полежать с закрытыми глазами.
Он начал выбирать себе местечко получше и тут заметил, что на траве валяется книга в красном переплете. Джек поднял ее и раскрыл на первой странице. Он даже вскрикнул от удивления, — книга была на английском языке: «Робинзон Крузо».
Джек сел на траву и начал проглядывать страницы. Ему очень приятно было читать по-английски, да еще такую интересную книгу. Раньше ему не приходилось читать «Робинзона». И он умилился при мысли, что судьба его, Джека Восьмеркина, несколько похожа на судьбу этого английского мореплавателя. Тот также строил свое хозяйство без посторонней помощи.
Джек читал с увлечением. Только через час он оторвался от книги и вспомнил, что интересно узнать, откуда «Робинзон» мог появиться в траве. Никакого ответа на этот вопрос нельзя было и придумать. Кругом безлюдье, где-то кукует кукушка, и жилья поблизости нет. Джек побродил вокруг места, где нашел книгу, но, кроме следов скота, ничего не заметил на траве. Тогда он вырезал из молодой березки кусочек бересты, послюнил его и написал химическим карандашом по-английски:
«Здесь я нашел книгу „Робинзон“. Сообщите на обороте, куда я могу вернуть ее».
Бересту Джек прикрепил к палочке, а палочку поставил на то место, где нашел книгу. Потом забрал «Робинзона» и бодро пошел домой.
Вечером после ужина он долго читал при свете лампы. Книга доставляла ему огромное удовольствие. Ему нравилось, как Робинзон вывел из одного зерна целое поле пшеницы, как приручал животных. Джеку сделалось даже весело. Ведь Робинзону приходилось тяжелее его, а он все-таки не унывал!
Джек дочитал книгу на другой день к вечеру, и у него появилось желание послать «Робинзона» Чарли. Наверное ему тоже понравится книга.
Он мысленно составил письмо к своему другу, которое начиналось так:
«Дорогой Чарли, я живу, как Робинзон, книгу о котором прилагаю».
Но тут Джек вспомнил, что Чарли ждет от него не описания жизни и не книги, а плана фермы. Стало стыдно, что он до сих пор ничего не написал американцу. Но что писать, что писать? Если послать ему план картофельных участков, то Чарли упадет духом. А если увеличить размеры участков в десять раз, то Чарли сейчас же приедет. Лучше уж он не будет посылать Чарли ни письма, ни книги. Лучше остаться в печальном одиночестве. Или нет, найти хозяина «Робинзона» и с ним познакомиться! Наверное, это молодой, веселый парень, да еще знающий английский язык. Конечно, надо отыскать его и завести с ним компанию.
Но пока отыскивать хозяина книги не было времени. Надо было работать: табак подрос на плантации и требовал окучивания.
Джек сходил в Чижи, и там кузнец сделал ему из зуба бороны мотыгу. С этой мотыгой Джек целыми днями ползал по плантации, окучивая растения и делая длинную борозду. К этой работе он женщин не допускал. Один работал без-устали и только изредка поднимался, разминал спину, и, улыбаясь в небо, спрашивал сам себя по-английски:
— Чей же это «Робинзон»? Чей?
И он чувствовал, что мысль о каком-то неведомом хозяине «Робинзона» скрашивает его жизнь.
* * *
Однажды под вечер на плантацию к Джеку пришли ребята, его старые товарищи. Они уселись в сторонке и долго смотрели, как работает Джек. Наконец Маршев закричал:
